Friedberg_Nila-2021

11 бернштейнианство – движение в социал-демократии, целью которого была реформация марксизма; автором теории был Э. Бернштейн D E C O D I N G T H E 2 0 S 2 2 Друзья маму отстояли. Я ушла в ссылку с мужем. Боюсь, что вам надоест читать эту бесконечную прелюдию. Но без этого вступления вам непонятна будет моя теперешняя мука. Я хочу, чтобы вы помнили и понимали: я дочь и ученица самой Марии Степановны! А то, что впитаешь в детстве, то, что усвоишь в юности, – этого не вытравить из себя никакой логикой. Итак, имейте терпение читать дальше мое растянувшееся письмо. Я подхожу теперь к драме «второго поколения». Из ссылки мне удалось бежать. Муж – остался. Попала я в Петербург. Чтобы скрыть мои следы, друзья поместили меня под видом «домашней учительницы» в дом хорошо зарабатывающего инженера М. Во времена студенчества он примыкал к «группе марксистов». Это был богато обставленный дом, где жили в свое удовольствие. Политикой интересовались наравне с Художественным театром и картинами Врубеля; политика служила занимательной темой для «салонных разговоров». Я совершенно не знала этого круга, он был от меня далек и внутренне чужд. С первого же вечера я сцепилась с хозяином дома, кажется по вопросу о бернштейнианстве 11 , с жаром и пылом, совсем не соответствующим «салонной обстановке». Всю ночь потом меня мучила и сердила моя несдержанность и почему-то особенно бесил насмешливо- ласковый взгляд инженера М. Что-то в этом человеке с первой встречи раздражало меня. Мне он казался крайне антипатичным, безыдейным, и все-таки мне страстно хотелось именно ему доказать нашу правоту, переубедить его, заставить признать наши принципы. Жена его, хрупкая, хорошенькая куколка в кружевах и мехах, сумевшая, однако, родить пятерых крепких ребят, обожающими глазами следила за мужем и, смеясь, уверяла, что «вопреки всем правилам, чем больше она живет со своим мужем, тем больше в него влюбляется». Меня раздражала эта атмосфера благополучия, это чересчур крикливо-показное «семейное счастье». Внимательность мужа к его хорошенькой жене, его вечная забота о ее здоровье вызывали во мне чувство досады, почти злости. Я нарочно говорила злые, обидные вещи