Friedberg_Nila-2021

М И Х А И Л З О Щ Е Н К О « Б А Н Я » 3 Надо же, говорю, и другим помыться. Не в театре, говорю. А он задом повернулся и моется. «Не стоять же, – думаю, – над его душой . Теперича, думаю, он нарочно три дня будет мыться». Пошел дальше. Через час гляжу, какой-то дядя зазевался, выпустил из рук шайку. За мылом нагнулся или замечтался – не знаю. А только тую шайку я взял себе. Теперича и шайка есть, а сесть негде. А стоя мыться – какое же мытье? Грех один. Хорошо. Стою стоя, держу шайку в руке, моюсь. А кругом-то, батюшки-светы, стирка самосильно идет. Один штаны моет, другой подштанники трет, третий еще что-то крутит. Только, скажем, вымылся – опять грязный. Брызжут, дьяволы. И шум такой стоит от стирки – мыться неохота. Не слышишь, куда мыло трешь. Грех один. «Ну их, – думаю, – в болото. Дома домоюсь». Иду в предбанник. Выдают на номер белье. Гляжу – все мое, штаны не мои. – Граждане, – говорю. – На моих тут дырка была. А на этих эвон где. А банщик говорит: – Мы, говорит, за дырками не приставлены. Не в театре, говорит. Хорошо. Надеваю эти штаны, иду за пальтом. Пальто не выдают -- номерок требуют. А номерок на ноге забытый. Раздеваться надо. Снял штаны, ищу номерок – нету номерка. Веревка тут, на ноге, а бумажки нет. Смылась бумажка. Подаю веревку – не хочет. – По веревке, – говорит, – не выдаю. Это, говорит, каждый гражданин настрижет веревок – польт не напасешься. Обожди, говорит, когда публика разойдется – выдам, какое останется. Я говорю: – Братишечка, а вдруг да дрянь останется? Не в театре же, говорю. Выдай, говорю, по приметам. Один, говорю, карман рваный, другого нету. Что касаемо пуговиц, то, говорю, верхняя есть, нижних же не предвидится. Все-таки выдал. И веревки не взял. Оделся я, вышел на улицу. Вдруг вспомнил: мыло забыл. Вернулся снова. В пальто не впущают.